HTML
Какие направления нефтегазохимии наиболее актуальны? На что ориентироваться российским экспортерам нефтехимической продукции? Какова ситуация с импортозамещением в отрасли? На эти и другие вопросы ответила старший аналитик Центра экономического прогнозирования АО «Газпромбанк» Нина Артуровна Адамова.
– Нина Артуровна, как вы оцениваете текущее состояние и перспективы развития нефтегазохимии России?
– К сожалению, доля химической индустрии в структуре ВВП России составляет меньше 2 %. Но если учитывать валовую добавленную стоимость производства нефтепродуктов, чем также занимаются российские нефтехимические компании, то доля отрасли достигает почти 3 %.
Что касается перспектив развития: во‑первых, поскольку нефте-газохимическая отрасль обладает существенным потенциалом для увеличения несырьевого неэнергетического экспорта (а это соответствует целям национальных проектов1), в среднесрочной перспективе российские нефте- и газохимики могут рассчитывать на рост государственного субсидирования.
Во-вторых, спрос на продукцию нефтегазохимической отрасли в мире продолжает расти темпами, превышающими рост мирового ВВП, и, вероятнее всего, эта тенденция сохранится в среднесрочной перспективе – особенно в развивающихся странах.
Согласно отчету Международного энергетического агентства, в ближайшие годы, вплоть до 2024 г., драйвером роста спроса на нефть будет нефтехимия. То есть не топливо, а продукты более высоких переделов, в том числе крупнотоннажные пластики. Мы с такой оценкой полностью согласны, даже несмотря на набирающую в последние годы популярность природоохранных мер.
– Если говорить про экологию: Европа в начале 2019 г. ввела запрет на одноразовый пластик. На что тогда будут ориентироваться российские экспортеры нефтехимической продукции?
– Вероятно, будут ориентироваться больше на азиатский рынок. Интерес представляет и латиноамериканский рынок. Но стоит отметить, что меры по ограничению использования одноразового пластика в Европе пока еще не такие жесткие. Дело в том, что не столь большой процент изделий из пластика от общего объема потребления по критериям Еврокомиссии можно назвать одноразовым. Конечно, последствия не только европейской, но и мировой «экологической волны» коснутся нефтехимиков, тем не менее, я полагаю, серьезный эффект мы почувствуем не раньше, чем лет через 15.
– На ваш взгляд, подобные решения с запретами – это влияние политики или люди действительно стали сознательно относиться к экологии?
– Ситуация с экологией – реальная глобальная проблема, требующая решения. Рост экологической сознательности, конечно, есть. Но мы очень привыкли к наличию изделий из пластмасс в нашем обиходе, поэтому ввод значительных ограничительных экологических мер – стресс для рынка (для производителей, ритейла и в особенности потребителей). Поэтому, в случае принятия каких‑либо решений касательно ограничения использования изделий из пластика в России или в другой стране мира, при рациональном подходе ограничительные меры будут вводиться постепенно. Компаниям нужно время, чтобы переориентироваться на новые рынки и сегменты потребления, и ограничения не должны оказывать существенного негативного влияния на их финансовые показатели. Предприятия должны иметь возможность начать осваивать технологии и рынок биоразлагаемых материалов. И потребитель также должен быть подготовлен к запретам: это к вопросу о росте экологической сознательности в обществе.
Что касается негативного влияния экологических трендов на отрасль, то это, на мой взгляд, более актуально в среднесрочной перспективе для нефтеперерабатывающей сферы. Так, в сегменте моторных топлив риск стагнации и снижения спроса гораздо выше, чем в нефтехимии. Это обусловлено ростом экономичности двигателей внутреннего сгорания, увеличением парка электромобилей в мире, популярностью альтернативных энергоносителей, например водорода, биотоплив. Повторюсь, драйвером спроса на нефть в мире до 2024 г. будет именно нефтехимия, а не нефтепереработка.
– Касательно сырьевой базы: достаточно ли у нас сырья для пиролиза?
– С одной стороны – да, достаточно. Что касается нафты, то ее в России производится около 30 млн т / год. При этом экспортируется примерно 80 % от выпускаемого объема. Соответственно, прямогонный бензин в России есть в избытке. Если судить по корзине производимой из него продукции, то нафта – менее привлекательный продукт, т. к. выход высокомаржинальных олефинов и полиолефинов из нее ниже, чем при пиролизе более легкого сырья. Но при низких ценах на нефть, «отрицательном акцизе» на нафту, а также в случае интеграции такого пиролиза в структуру нефтеперерабатывающего завода конкурентоспособность такого завода выше, чем работающего на легком сырье.
Что касается газового сырья: пиролизы на сжиженных углеводородных газах (СУГ) и этане начнут активно субсидироваться на среднесрочном горизонте. Помимо этого, за счет роста экспортных пошлин будет стимулироваться рост потребления СУГ внутри страны. Во всяком случае, это обозначено в дорожной карте развития отрасли и активно предлагается сейчас Минэнерго РФ.
Сжиженные углеводородные газы в России также производятся в избытке; после запуска «ЗапСибНефтехима» профицит СУГ, очевидно, снизится, но нехватки легкого углеводородного сырья не возникнет. Гораздо более остро стоит вопрос неразвитости инфраструктуры для его реализации.
– Как лучше, на ваш взгляд, осуществлять транспортировку – строить продуктопроводы или пользоваться возможностями железной дороги?
– Это зависит от масштабов. Трудно представить, что для мегапроектов сырье будет доставляться по железной дороге. Но если говорить про средне- и малотоннажные проекты, то здесь можно воспользоваться железнодорожным сообщением.
– Какие сырьевые мощности следовало бы развивать? Какого сырья нам не хватает?
– Больше всего не хватает инфраструктуры. Как в плане доставки сырья, так и в плане реализации продукции. Но как добиться того, чтобы при доставке стоимость сырья значительно не возросла, – всегда вопрос.
Помимо этого, как я уже сказала, в России есть сложности с инфраструктурой для реализации продукции. Например, когда мы ставим перед собой цель по наращиванию несырьевого неэнергетического экспорта, то сталкиваемся с тем, что у нас не хватает мощностей для перевалки удобрений на территории страны, а также перевалки жидкой химической продукции.
Основные инфраструктурные потребности ближайшего периода – перевалочные мощности для удобрений и жидкой химической продукции в Балтийском бассейне, на востоке России, а также развитие железнодорожной инфраструктуры для транспортировки жидкой и твердой нефтегазохимической продукции в восточной части страны.
– Перейдем к вопросу импортонезависимости. С точки зрения технологий и продуктов, где существует наибольшая зависимость от импорта?
– Значительную часть того, что нужно российскому рынку, мы производим, но в основном это крупнотоннажная базовая продукция. Например, в сегменте крупнотоннажных пластиков мы зависим от импорта не столь широкого перечня продуктов. В их числе полиэтилентерефталат (ПЭТФ) – почти половина российского потребления импортируется из Китая; отдельные сополимерные марки полиолефинов. По большей части базовой крупнотоннажной продукции мы либо уже импортонезависимы, либо перестанем зависеть в ближайшие несколько лет. Россия не зависит от импорта ароматических углеводородов, метил-трет-бутилового эфира – присадки к топливу. Мы экспортируем значительные объемы капролактама.
Тем не менее мы, как правило, пока несвободны от импорта в высокотехнологичных мало- и среднетоннажных сегментах специальной химии. Стратегически важным сегментом, зависящим от импорта, стало производство композиционных материалов. Ни для кого не секрет, что от импортного сырья в России зависит производство полиуретанов, потому что в стране нет производства изоцианатов.
А если идти дальше по цепочке переделов, то там ситуация несколько сложней. Например, шины или лакокрасочная промышленность. В этих сегментах тоже немаленький импорт, но для российских предприятий большую конкуренцию составляют локализованные на территории России производства крупнейших мировых компаний (AkzoNobel, Tikkurila, Bridgestone и многих других), многие из которых являются российскими юридическими лицами.
– А есть необходимость защищать российский рынок, например, от китайского ПЭТФ?
– Думаю, имеет смысл, только если проект и продукция будут конкурентоспособными. Полиэтилентерефталат нельзя назвать стратегически важным продуктом на государственном уровне, а какие‑либо жесткие протекционистские меры для импортного ПЭТФ негативно отразились бы на потребительском секторе.
Полагаю, стоит принимать жесткие протекционистские меры только на коротких временных отрезках и только если проект можно отнести к окупаемым на реальных временных горизонтах, а производимая продукция будет конкурентоспособной в условиях свободного рынка в отсутствие значительных регуляторных мер. Или если продукция имеет стратегически важное значение для государства. Тогда необходимо защищать рынок от импорта.
– До последнего времени на рынке не было отечественного малеинового ангидрида…
– Скоро будет. Думаю, это важная веха развития современной российской нефтехимии. Это очень серьезный шаг к тому, чтобы идти дальше по цепочке до тетрагидрофурана, фармпрепаратов, полиэфирных смол, лакокраски. Это путь к увеличению валовой добавленной стоимости отрасли и предпосылка роста значимости химической индустрии в масштабах экономики страны.
– Эпихлоргидрина тоже у нас нет?
– В стране есть сырье для эпихлоргидрина – это пропиленоксид. И у нас его производят несколько предприятий. Используется он в России в основном для получения гликолей и поверхностно-активных веществ.
– А как вы смотрите на планы отдельных компаний по созданию производства эпоксидных смол?
– В целом позитивно. Пока производство эпоксидных смол в России незначительно – около 2,5 тыс. т, и это только модификация и создание композиций на основе готовых закупаемых смол. При этом импорт эпоксидных смол в страну достигает 30 тыс. т, и, вероятно, он будет расти. Но конкуренция на рынке этой продукции высокая: возвращаясь к теме импортонезависимости, такой проект должен соответствовать рыночным требованиям.
– Мы пришли к выводу, что импортозамещение нужно, но не во всем. И зависит это от наличия рынка для импортозамещенного продукта и его конкурентоспособности.
– Все упирается в емкость рынка и конкурентоспособность потенциального продукта. У нас чаще всего есть сырье, технология или возможность купить технологию, но нет достаточной емкости рынка. Думаю, что со многими продуктами, в том числе эпоксидными смолами или изоцианатами, то же самое. Поэтому российские химические и нефтехимические компании годами рассматривают проекты в отдельных сегментах и откладывают их до лучших времен.
Иногда, конечно, вопрос стоит из‑за отсутствия технологий.
– Чего не хватает в технологиях? Что необходимо развивать?
– У нас почти все хорошо с технологиями нефтепереработки, за исключением катализаторов. Мы сильно зависимы от импортных технологий и катализаторов для нефтегазохимии. Считаю, к вопросу технологической импортонезависимости нужно подходить так же, как и к вопросу продуктовой импортонезависимости. Все диктуется рыночными условиями.
– Ваша оценка состояния рынка: какие тенденции будут превалировать?
– Основная тенденция, которая будет превалировать, во‑первых, с учетом рыночной ситуации, а во‑вторых, с учетом национальных целей, это то, что Россия становится нетто-экспортером крупнотоннажной нефтегазохимии в среднесрочной перспективе и будет захватывать постепенно мировой рынок. Вторая тенденция связана с тем, что в сегментах средне- и малотоннажной химии все‑таки будет постепенно замещаться импорт (в том числе упомянутый малеиновый ангидрид). С эпоксидными смолами и изоцианатами пока сложней. Думаю, что точечно импортозависимость все же будет снижаться, где это уже возможно.
В целом российский рынок будет расти: потенциал прироста емкости рынка в стране большой. У нас продолжает увеличиваться потребление полиэтилена, полипропилена (опережая средние мировые темпы). На среднесрочном горизонте сохранится стагнация и небольшой рост на рынке ПВХ и полистирола из‑за того, что есть рецессия в отечественной строительной отрасли.
С учетом экологических тенденций в использовании пластиков, а также профицита нашей агропромышленной продукции, полагаю, что у нас в России будет развиваться в среднесрочной перспективе производство биоразлагаемых пластиков. Эти проекты связаны с устойчивым развитием, поскольку речь идет о диверсификации источников сырья для производства полимеров, и, самое главное, они помогут решать многие экологические проблемы в будущем.
Россия сохранит лидирующие позиции в экспорте удобрений. Возможно, страна несколько уступит в экспорте метанола из‑за инфраструктурных ограничений. Предполагается, что MTO (процесс «метанол в олефины») продолжит развиваться в мире и служить драйвером роста мирового спроса на метанол и российского экспорта. У нас в России тоже может появиться такой проект на определенном этапе развития отрасли.
– Как изменятся объемы потребления по различным группам продуктов? Объемы потребления будут меняться в большей степени за счет внутреннего спроса или экспорта?
– Если говорить про крупнотоннажные пластики, достаточно быстро у нас растет рынок по полиолефинам – минимум 3–4 % роста в год. На рынке ПВХ – стагнация. По полистиролу – небольшой рост: 1–2 %. Но основной прирост потребления российской продукции будет обеспечен за счет экспорта.
– В какие направления стоит вкладывать основные инвестиционные ресурсы по мере их появления?
– Сейчас это в основном высокотехнологичные продуктовые направления, которые нужны рынку на глобальном и локальном уровнях. Они будут востребованы на долгосрочном горизонте и обеспечены сырьевой базой в России: биоразлагаемые полимеры; композиционные материалы; индустриальные покрытия (антикоррозионные, огнеупорные и прочие); товарный водород.
Нехватка сырьевых компонентов для производства отдельных упомянутых продуктов может стать серьезной преградой, которая приведет к необходимости выстраивать всю цепочку превращений в рамках проектов, а это повлечет за собой увеличение капитальных затрат. С другой стороны, рынки других видов продукции только формируются и требуют мер регуляторной поддержки. В целом упомянутые продуктовые направления заслуживают поддержки со стороны государства в связи с важностью для рынка и страны на долгосрочном горизонте.
Интервью подготовили: Н.В. Силкина и С.П. Черных, Межотраслевой экспертно-аналитический центр СНГПР